dive to blue 1

[KibooObei]

из хроник

Я вышел со станции наземного метро, чтобы перейти на другую и удивился, в какой удивительный цвет был окрашен вечер.


На прощание Шо дал мне синюю конфетку, я съел ее в электричке. Когда я вышел со станции наземного метро, чтобы перейти на другую линию, то удивился, в какой насыщенный цвет был окрашен вечер. Все вокруг казалось синим, словно небо обрушилось на город, наполнив его пространство этим странным оттенком. От такой красоты я растерялся, получив осторожный толчок от пожилого джентльмена, проходящего мимо. Прошептав свое извечное "сумимасен", я двинулся вперед. А небо продолжало на меня падать, и если на него долго смотреть, то становилось не по себе. Моя голова закружилась, и я перевел взгляд на асфальт. Как раз в этот момент дорогу перебежала черная кошка, я замер, не зная, что делать. Мне хотелось убедить себя, что это к удаче, но противный голос внутри убеждал, что это не так. Я прикинул, можно ли обойти эту дорогу, но, как назло, нужная мне станция была на противоположной стороне. Тронув счастливый браслет на запястье, я все-таки решил идти прямо. В кармане приятно звучали брелки на телефоне, и это отвлекало от мрачных мыслей. Через 20 минут я должен был встретить своего ученика, и стоило поторопиться, чтобы совершить все необходимые пересадки и переходы, но, не успел я еще купить билет в подземке, как мне пришло сообщение о том, что ученик не придет. "Все это кошка", - подумал я, уныло смотря на разветвленную схему токийского метро, похожую на занимающихся любовью сотню осьминогов. Сегодня мне не нужно было падать в их объятия, чтобы заработать несколько тысяч иен.
Я поднялся наверх, пытаясь разглядеть очертания Токийской башни. Мне захотелось к морю, и я решил сесть на монорельс, чтобы доехать до Одайбы. Поезда монорельса, где нет машиниста, и сейчас кажутся мне фантастическими, а если сесть на самое первое место, то похоже, что ты в Диснейленде и катаешься на американских горках. Мне как раз повезло, я мог отлично видеть выстраивающиеся передо мной городские пейзажи, которые то поглощало, то раскрывало море. Синева неба стала более темной, показались очертания луны. Поезд пробегал мимо зданий в огнях, мимо людей, бегающих внизу, мимо выставочных комплексов и мьюзик-холла, я глядел на них во все глаза, вдруг вспомнив одну из подружек Кейко, после замужества переехавшую в новый дом-небоскреб на Одайбе. Потом она жаловалась при каждой нашей встрече, что жить там невыносимо, так как все время слышно, как воет ветер. Но мне ветер нравился.
Поезд продолжал двигаться, то набирая скорость, то снижая ее, казалось, что я ныряю в небо, смешанное с морем, то выныриваю на поверхность. Мирное позвякивание брелков, тяжесть браслета на удачу, мир похожий на аттракцион. Я и не заметил, как стал видеть сон, в котором мог летать. Впереди меня была синяя птица счастья, и я прибавил скорость, чтобы догнать ее, но все никак не мог.
- Эй, дружище! - меня грубовато дернули за плечо. Открыв глаза, я увидел, что это высокий афроамериканец с классной прической из множества косичек. - Может, уступишь нам место, раз ты все равно спишь.
Я хотел ответить что-то грубое, уходить со своего места мне совсем не хотелось, но из-за спины парня выглянула симпатичная девушка, которая мило мне улыбнулась, слегка качнув головой. Его подружка? Это несколько остудило мой первичный порыв, и я решил без скандала перебраться в конец вагона. Там я немного пришел в себя и почти успокоился, а потом, проверив входящие сообщения, узнал, что на станции Синдзюку в Старбаксе меня ждет Крис.
На выходе из вагона на платформу я опять столкнулся с темнокожим парнем в дверях. Мы бросились к выходу одновременно, потому что, видимо, оба очень спешили. Но на этот раз я не собирался уступать. Поэтому мы пытались протолкнуться каждый вперед, свирепо смотря друг на друга, пока наконец желающие выйти позади нас просто не вытолкнули нас обоих на платформу.
- Я тебя запомнил, - крикнул мне вслед этот иностранец, к счастью толпа разнесла нас далеко друг от друга, и я безмолвно проглотил его издевку.
Когда я добрался до Старбакса на Синдзюку, Крис уже явно устал меня ждать, о чем свидетельствовала его манера водить пустой бумажный стаканчик от кофе по столу. Я немного постоял на входе, наблюдая, как он это делает, а потом все-таки отважился подойти.
- Привет, - как ни в чем не бывало сказал я, даже не пробуя извиняться за то, что опоздал на 40 минут. Крис одарил меня грозным взглядом, наверное, доставшимся ему еще с тех времен, когда его предки с презрением смотрели на римских легионеров.
- Синкансен сбил антилопу, и все линии встали, - попытался пошутить я, но ощутимый и болезненный шлепок по затылку, стер улыбку с моего лица. Этому Крис явно научился у Кейко, которая так часто делала, когда вдруг начинала злиться на меня, тем самым каждый раз значительно снижая мой IQ.
- Больно же, - воскликнул я, но Крис лишь пожал плечами, небрежно поправив светлые волосы, которые опять заметно отрасли. Экономия на стрижке.
Я взял стаканчик англичанина и отправился купить еще кофе нам обоим. Старбакс был заполнен людьми, занять место было не так-то просто, в очереди тоже стояло полно народу. Я выразил свое неудовольствие вздохом и взял у девушки-официантки протянутое мне меню. Но когда наконец после мучительного ожидания подошла моя очередь, и я уже готов был сделать заказ, вперед меня вдруг втиснулся тот самый темнокожий парень, которого я видел на монорельсе. Моя челюсть чуть не достигла пола от такой наглости и неуважения к моей особе. Думаю я испытывал отрицательные эмоции до металлических заклепок на моей куртке от Дизель.
- Ты, - начал было возмущаться я. Но парень лишь пожал плечами и поспешно проговорил официантке заказ. Я немного отошел в сторону, во мне все кипело. С детства не выносил несправедливости. А тут девушка поставила на стойку уже готовый кофе со льдом, и я, не знаю, что на меня нашло, но как-то автоматически схватил этот "не мой" кофе и запустил им в темнокожего парня, думая, что моя цель будет поражена с вероятность в сто процентов. Но я ошибся! Вернее кофе достиг не той цели, а каким-то чудом угодил в девушку, стоявшую рядом.
Я пытался извиниться, но мой новоприобретенный враг не дал мне этого сделать, решив разобраться со мной по-своему. Он двинулся на меня, как вспыхнувший вулкан, размахивая массивными руками. Я уступал ему по всем параметрам - и ростом и телосложением и понимал, что мне не сдобровать, возможно даже не дожить до окончания этого дня, даже этой минуты, потому что темнокожий парень явно собирался одним ударом отправить меня на тот свет. Я действительно осознал всю силу своего промаха и уже не надеялся на чудо. Но оно случилось! Аллилуя! Наверное, мне было не суждено умереть в этот день, потому что вдруг, как в самом высокобюджетном фильме про драки, подлетел Крис и принял основной удар на себя, защищаясь пластмассовым подносом. Поднос разнесло в щепки, Крис отлетел в сторону, свалившись в соседнюю очередь и свалив пару худощавых японцев. Работники и посетители Старбакса обступили темнокожего парня, желая не допустить дальнейшего кровопролития, чем я и поспешил воспользоваться, чтобы помочь Крису подняться и поскорее убраться прочь от этого места.
Парень прокричал нам вслед пару нелестных слов, но мне было совершенно все равно, что он думает обо мне и обо всех моих родственников. Я больше переживал за Криса, который с выражением печального страдальца держался за щеку.
- Все ужасно? - спросил он, когда мы остановились у выхода со станции, пытаясь оценить потери.
Я не стал врать и кивнул. По стороне лица, на которую пришелся удар, стал расползаться синяк.
- Завтра у меня съемка, - вздохнул Крис.
- Мне очень жаль, - проявил я участие, - может им подойдет модель не слишком английской наружности?
Крис посмотрел на меня и было начал улыбаться, но тут же скорчился от боли.
- Прости, - опять сказал я.
В это время среди толпы выплывающих со станции показался афроамериканский парень, и я подумал, что нам дольше стоять в таком приметном месте не стоит, да и Крису нужно было приложить к лицу лед.
Мы дошли до Макдональдса в Кабуки-чё, в это время здесь было непривычно пусто. Хотя на улицах уже стали выплывать зазывалы в своих забавных костюмах. На город опускалась темнота и чтобы хоть как-то ослабить ее объятия, начали загораться неоновые вывески. А синий цвет вдруг исчез, просто растворился, и видеть я стал лучше, наверное чары синий конфетки прошли.
- Прости, - повторил я, догоняя Криса.
Он кивнул, кажется ему еще более тошно становилось от моих извинений. С завтрашней съемки он должен был оплатить свою квартиру. Теперь же ему не хотелось идти домой, чтобы не встречаться с консьержкой, которая непременно потребует объяснений.
- Всегда думал, что готов умереть в любой вечер, - произнес Крис, - но только не в такой.
- Не в такой синий? - уточнил я, но ответа не получил.
Я отсыпал англичанину половину своей жаренной картошки, надеясь хоть как-то его взбодрить. Другой щедрости я проявить был просто не в состоянии. Меня еще вчера выставили из общежития, так как я не озаботился не продлить контракт на следующий семестр, не найти новое место жилья.
- Говорят, что в этом Макдональдсе повар из мешленовского ресторана устроил драку за то, что ему не хватило кетчупа, - вспомнил я. Но Крису все еще было больно улыбаться, и ему пришлось придерживать щеку рукой. Так странно, что вечно занятые, в этот вечер мы совершенно никуда не спешили, хотя каждый из нас хотел бы именно сейчас куда-то спешить. Мы вдруг застряли во времени или оно остановилось на какое-то время специально для нас. Молчание было невыносимым.
- Хорошо, что ты мне написал, - сказал я.
Крис задумчиво кивнул. Но его мысли были далеко. Он думал, что не пора ли ему вернуться домой в свой маленький английский городок, устроиться работать учителем музыки и жить, не заботясь о том, что завтра у тебя кончится виза, деньги или красота.
Я мог бы ему посочувствовать, если бы умел читать мысли, но меня больше беспокоил остывающий кофе, темнота за окном и неопределенность. Ночь обещала быть длинной. Мы пошли в караоке.
Нам выделили уютный угловой бокс с видом на улице, пахнущий сигаретным дымом и прошедшим весельем. Отличное место для двух бродяг, в которых мы превратились на эту ночь. Общими усилиями нам удалось собрать денег только на безалкогольный номиходай, но, как оказалось дынная газировка и "калпис" ударяют в голову не хуже сакэ, и уже вскоре я голосил, словно ненормальные, перепевая хиты Бэкстрибойс и Бейонс, а Крис подпевал мне, придерживая ладонью раненную щеку. Под исполненную мной "Yesterday" он уснул, потом уснул и я, а проснувшись, обнаружил за окном рассвет. Чудодейственная конфета Шо перестала действовать, но я все равно почему-то схватил пульт от караоке и, направляя его в сторону окна, начал тыкать на кнопки, пытаясь нажать на паузу. Я еще не готов был встречать новый день, я боялся его. Но из-за небольшого пространства над домами, появились светлые лучи, как будто драгоценный камень вдруг осветили ярким светом, позволив ему заблестеть. И это было прекрасно. Мои странные куберты с пультом чуть не разбудил Криса, спавшего, уперевшись в мои ноги головой, и невероятным образом умещаясь своей двухметровой фигурой на маленьком диванчике.
- Эй, Крис, ты живой? - уточнил я, проведя пару раз по его растрепанной шевелюре. Послышалось невнятное мычание, вполне меня удовлетворившее. Я вздохнул. Новый день все-таки начался, и надо было снова дышать, ныряя и поднимаясь на поверхность. А впрочем, все было здорово, раз он только начался, то я еще мог что-то изменить.

их хроник

Я перестал грустить, когда меня окутал шум аэропорта. Меня охватил восторг новизны, я был готов начать все сначала, и поэтому, когда среди людей, встречающих своих родных и знакомых, я впервые увидел Аоки, держащего табличку с моим именем, я решил, что здесь мне действительно будет лучше.
Оказывается, он ждал уже пару часов, приехал намного раньше, боясь опоздать. Увидев друг друга, мы поняли, что не знаем, как себя вести, что сказать. И все же мы понравились друг другу. Я отметил, что он смуглый от загара в отличии от меня, проведшего все лето в тени бетонных башен.
- С приездом в Японию, - торжественно провозгласил Аоки, и только потом представился. Я кивнул ему, не утруждая себя светской беседой и потащился следом за своим провожатым к выходу из аэропорта, равнодушный и в тоже время восторженный.
Все вокруг меня было чужим и смутно знакомым – далекие воспоминания из детства, которые порой мне казались придуманными, когда я провел с матерью в Японии целый год. У моего чемодана разболталось одно колесо, и он то и дело норовил перевернуться и катился с волнующим, неприятным шумом, который заставлял Аоки оборачиваться, но я делал вид, что все в порядке.
Я плохо помню, как мы ехали в скоростном поезде до Токио. Я устал и хотел спать, а за окном было жарко и шел дождь. Но мне врезалось в память, что на ногах у Аоки были ярко-голубые кеды, и мне очень нравился их цвет. Он напоминал цвет моря и неба весной, когда снег почти совсем исчезает.
- Завтра полетим на юг, - сказал Аоки, вернув меня к реальности, заставив вновь взглянуть на себя. Наши глаза встретились, это нас обоих смутило.
Аоки рассказал мне, что раньше жил в Пекине вместе с родителями, а потом случилось так, что у него из родственников остался только дед в Токио. И Аоки тоже оказался здесь.
- Я чувствую себя китайцем, - потом как-то признался он. – А дед теперь хочет вдруг сделать из меня японца. Странно, да?
Что я мог тогда на это сказать? Мысли в моей голове были спутаны, но я подумал, что почти каждому из нас приходится испытывать на себе давление ожиданий других. Милдред и отец тоже от меня чего-то ждали, а я всегда поступал не так, как им того хотелось.
Мы приехали на станцию Синагава и отправились заселяться в отель. Я был сбит с толку неожиданной сменой декораций, и все время отставал от Аоки. В конце концов он сам решил тащить мой чемодан и побежал к выходу, который врезался прямо в подножье отеля, где мы должны были остановиться. Я же слушал, как вокруг все наполнено речью, из которой я мог разобраться только пару знакомых слов, голова моя разболелась от усилий вспомнить, понимая, что где-то внутри нее все это сохранено бережно и тщательно.
Аоки увидел, как я растерялся и побледнел, и ему пришлось дернуть меня за руку, чтобы я наконец перестал глазеть по сторонам и пошел следом за ним. Потом он сказал, что от него это потребовало огромной смелости, вот так вот первый раз вдруг прикоснуться к едва знакомому человеку.
В отеля нас ждала организатор курсов японского языка – очень высокая иностранка с птичьими чертами лица. Она говорила со мной на великолепном английском, и была вполне удовлетворена тем, что я пусть и вяло, но реагирую на ее ободряющие слова. Японская руководительница – приземистая и крепкая женщина – скорей была разочарована моими знаниями, так как из всего набора звуков, что она произнесла, я уловил лишь пару знакомых слов. Потом Аоки объяснил мне, что завтра мы улетаем в Окаяму на отдых перед долгим учебным годом. Кажется, он от этого был в восторге. Меня же начинало мутить при мысли о новом перелете.
С Кейко я познакомился на следующий день, она была всем недовольно, ей всё и все не нравились, из-за нее в автобусе, забиравшем нас из отеля, чуть не случилась ссора, когда она стала пререкаться с девушкой, которая якобы заняла ее место. Аоки сел со мной рядом, у нас уже что-то завязалось вроде приятельских отношений. Он был одет в ярко-желтую футболку с Микки-маусом, я в зеленую со слоником Дамбо.
В самолете мне стало плохо, я провел в гостинице бессонную ночь, и теперь у меня разболелась голова. Я до самого утра просидел возле окна, смотря на светящиеся огни Токио, думая, неужели мне предстоит жить здесь. Все казалось нереальным, и Милдред и отец превратились в призраков прошлого, хотя только день назад я мог поговорить с ними, не пользуясь ухищрениями высоких технологий.
В Окаяме нам выделили общую квартиру с Аоки, хотя я и был против. Я был очень сильно против. Но выбора мне не оставили, в моем контракте на учебу было заявлено, что право жить одному мне будет предоставлено только во время обучения на курсах, а про подготовительное время там ничего не говорилось. Я хмуро согласился, Аоки, кажется, был рад. Нас оставили вдвоем в похожей на коробку комнату с встроенной в коридоре кухней и небольшой ванной напротив нее. В комнате была лишь одна кровать и ниша под потолком, на которой можно было спать, если влезть туда по крутой узкой лестнице. Я сразу сказал, что забираться наверх не собираюсь, от высоты у меня начнет кружиться голова. Аоки попробовал совершить такой трюк, но понял, что там слишком душно. В результате мы спали на футонах прямо на полу. Мне досталась сторона у балкона, и каждое утро я слушал шум сезона дождей. Мне казалось странным, что теперь я сплю на полу где-то на краю света. Я сказал об этом Аоки, но он лишь заметил, что раз я добрался до края, то дальше мне идти уже некуда.